ФСИН, спустя пол года, предоставил переводчика для общения с иностранным заключенным в СИЗО «Лефортово». Этому предшествовало судебное разбирательство, в котором ФСИН стал ответчиком из-за не выполнения собственного приказа. Во время беседы подтвердились наличие проблем связанных с языковым барьером.
1 июля состоялось судебно слушание о признании незаконными действий СИЗО «Лефортово» и ФСИН, выразившихся в запрете со стороны сотрудников СИЗО беседовать с иностранным заключенным на иностранном языке и не введении в штат переводчика со стороны ФСИН РФ. На слушании представитель СИЗО-2 ФСИН России «Лефортово» заявил что предлагали уведомить за 4 дня до посещения, чтобы пригласить переводчика для беседы с иностранным гражданином Полом Уиланом (Paul Whelan). Врал конечно, никто нам переводчика не предлагал за 4 дня — только завтраками кормили.
На этом основании, поверив представителю ответчика на слово судья оставила мое исковое заявление без удовлетворения. Я, честно скажу, отнесся скептически к данному заявлению представителя СИЗО, так как в прошлом году для общения с Фруде Бергом нам переводчика так и не предоставили, целых ТРИ раза (при этом мы уведомляли ФСИН и СИЗО за 2 недели). Но не смотря на это уведомил ФСИН РФ и СИЗО 18 июля о визите 25 июля с целью проведения беседы с Уиланом.
И вот она приятная неожиданность — вчера после прохода через КПП нас (меня и мою коллегу Анастасию Гарину) проводили в кабинет заместителя начальника СИЗО, в котором нас ждала переводчица. По её словам она не сотрудник ФСИН, а нанятый переводчик.
Беседа членов ОНК с мистером Уиланом началась с традиционного инструктажа со стороны сопровождающего сотрудника о том что нельзя говорить о уголовном деле.
Мистер Уилан заявил что не получает письма, которую ему отправляют родственники, друзья или официальные лица Великобритании, Канады или США. Для примера он привел почтовую карточку, которую отправили от имени его домашних животных собаки и кошки, в которой было написано лишь «гав гав» или «мяу мяу» — даже ее он не получил. В мае посол США привез и передал в СИЗО много писем для него, но Уилану до сих пор их не выдали. Вообще за время пребывания в СИЗО он получил лишь три или четыре почтовых отправления. Остальные письма, по словам Пола, оседают у следователя, куда их перенаправляет СИЗО в связи с отсутствием в штате переводчика. При этом письма, которые отправляет сам Уилан, до адресатов доходят, но это занимает по 3 месяца, вместо стандартных 10 дней.
Так же Уилан сообщил о проблемах со здоровьем:
— плечо левой руки со старой травмой, которая обострилась после задержания. Как пояснил мистер Уилан когда его брали под стражу сотрудник ФСБ надавил ему на плечи, чтобы прижать к полу и заводил руки за спину (видимо чтобы надеть наручники). В результате сейчас он испытывает боль при поднятии руки вверх.
— грыжа, после одного из подъемов по лестнице на 4й этаж на прогулочный дворик у него случилось обострение грыжи.
Для диагностики плеча необходим как минимум рентген (которого в СИЗО нет, есть только флюрограф, но и он не работает, потому что ремонт) или другие обследования, на пример МРТ. Для решения проблемы с грыжей — операция.
По словам мистера Уилана, для диагностики или операции необходимо разрешение следователя, которое тот не дает.
Так же мистер Уилан сообщил о том, что в СИЗО ему поступали угрозы безопасности его дальнейшего пребывания там. На этом моменте, впрочем, в разговоре возникла заминка, потому что сотрудники администрации СИЗО всеми силами постарались воспрепятствовать дальнейшему проведению беседы. Сначала нас и вовсе предупредили о том, что беседа сейчас будет прервана в связи с тем, что мы, якобы, собрались обсуждать с Полом следственные действия. Потом — в связи с тем, что, по мнению сотрудников, членам ОНК запрещается говорить обо всем, что происходит в следственных кабинетах СИЗО, вне зависимости от того, проводятся там следственные действия или нет. Потом — в связи с тем, что, якобы, членам ОНК разрешено принимать от заключенных жалобы только на сотрудников СИЗО (следователи, врачи, сокамерники, и иные лица, видимо, по мнению администрации, выпадают). А, в конце концов, после того, как в ответ на прямой вопрос, Пол сказал, что угрозы поступали ему не во время следственных действий, но от следователя ФСБ, который 14 марта прошел за ним на территорию СИЗО после суда и, после того, как они миновали КПП, принялся угрожать безопасности Пола, если тот не будет сотрудничать со следствием, переводчица по собственной инициативе отказалась переводить его слова. Она сообщила, что «по ее мнению, речь все-таки идет о следственных действиях». В связи с чем она сделала такой вывод, переводчица не пояснила. Тем не менее, несмотря на то, что переводчица явно вышла за пределы своих полномочий, фактически прервав беседу подследственного с ОНК, представители администрации не стали делать ей замечаний или пытаться понять смысл сказанного Уиланом.
Позже от заместитель начальника СИЗО сообщил, что перед нашим приходом якобы дал переводчице экспресс-инструкции и разъяснил законодательство, в связи с чем она и решила что переводить, а что нет.
Естественно, большинство проблем в СИЗО у Уилана от языкового барьера, а точнее от отсутствия в штате СИЗО переводчика. Цензор не может понять смысл писем, а врачи — объяснения о том что и как болит в специализированных терминах. В СИЗО есть врач владеющий английским языком на базовом уровне, но его не достаточно для обсуждения медицинских аспектов, считает мистер Уилан. А общение с врачом в присутствии переводчика было 5 месяцев назад, когда Пола посещал консул (с переводчиком). Так же при его водворении в СИЗО (в январе) не присутствовал переводчик и, соответственно, подпись о ознакомлении с правилами внутреннего распорядка (ПВР) Уилан подписывал, не понимая не единого слова. Поэтому ПВР ему приходилось узнавать фактически на практике от соседа по камере или сотрудников СИЗО. Пол говорит, у него ушло несколько месяцев чтобы понять, что в СИЗО можно, а что нельзя и то лишь потому, что, будучи военным, он неплохо представляет себе особенности жизни по уставу и распорядку. Тем не менее, Уилан выразил благодарность ряду сотрудников СИЗО «Лефортово» за вежливое и внимательное к нему отношение. Особенно на него произвела приятное впечатление ситуация, когда в ответ на какое-то заявление Пола, начальник учреждения вызвал его к себе, чтобы лично разобраться в вопросе. При этом начальник почти не владел английским, а Пол — русским, так что объясняться им пришлось на пальцах, однако, несмотря на все сложности, стороны смогли понять друг друга.
